Выбор между смертью и тюрьмой не стоит — соавтор «военных» поправок в Уголовный кодекс
Новая уголовная статья о добровольной сдаче в плен не будет распространяться на бойцов частной военной компании «Вагнер», так как они не являются военнослужащими. Об этом «Фонтанке» заявил соавтор пакетных поправок (сегодня утверждены Совфедом) в уголовное законодательство депутат Госдумы Эрнест Валеев. С ним мы говорили накануне, 20 сентября, и задали почти одинаковые вопросы, какие задали еще одному автору поправок, депутату Андрею Картаполову. Но получили на них совершенно разные ответы.
Эрнест Абдулович Валеев. Юрист по образованию. С 1970-х работал в прокуратуре Тюменской области на различных должностях. В 2007-м был назначен заместителем генпрокурора Юрия Чайки. С 2010-го по 2011-й — заместитель губернатора Тюменской области. С 2011 года по настоящее время — депутат Государственной думы (VI, VII и VIII созывы).
— Эрнест Абдулович, почему так быстро были приняты эти поправки — это понятно, а почему так тайно это произошло?
— Вообще-то никакой тайны не вижу. Группа депутатов приняла поправки после второго чтения, с учетом актуальности после одобрения при втором чтении, сразу третьи чтения, а регламент это позволяет. Все, кто интересовался, знали, что такие поправки существуют.
— Они были внесены вчера (19.09), а сегодня (20.09) уже приняты. До этого законопроект вообще не касался ни мобилизации, ни военных преступлений, а касался замены неотбытой части наказания на более мягкие виды наказания. Поэтому на этот законопроект особо никто не обращал внимания. И вдруг — ко второму чтению целый блок поправок.
— Ну, такая практика существует. Это не первый случай, когда перечень поправок расширяется, поэтому чего-то необычного в этом нет, это обычная практика законопроектной деятельности. Тайны и срочности не вижу, а если вопрос касается того, почему принимают, могу объяснить.
Трактовки, которые сегодня есть в средствах массовой информации, я бегло просмотрел, они неверны в корне, потому что пытаются говорить о том, что депутаты сегодня приняли новые понятия «мобилизации» и «военного положения», а это далеко не так. Закон «О мобилизационной подготовке и мобилизации» и Закон «О военном положении», конституционно закрепленный, кстати говоря, существуют с 1997 года. И никаких изменений этого закона нет. Изменяется не порядок мобилизации и основания для этого, так же как и основания для военного положения. Эти законы в принципе не трогали. Изменения коснулись военных преступлений в Уголовном кодексе для внесения ясности, что является преступлением. То, что считается преступлением в мирное время, — это одно, а когда эти действия совершаются во время мобилизации и военных действий, то регистр опасности этих действий существенно возрастает. Эти нюансы в действующем законе не были введены. Принятие этих поправок не может быть основанием для мобилизации или военного положения (на следующий день, 21 сентября, президент Путин объявил о частичной мобилизации).
— Это может быть расценено обществом как подготовка к мобилизации, так что тревожность общества понятна. То, о чем вы говорите, было в 331-й статье в 3-м пункте. Уголовная ответственность за такие преступления определялась законодательством военного времени. Теперь этот пункт исключен из Уголовного кодекса, а в каждую статью добавлен. В чем смысл?
— Общее положение, которое действовало раньше, сейчас не политкорректно.
— Если рассматривать в комплексе, то да, можно сказать, что в каждую статью было внесено отягчающее обстоятельство. Но к каждой из них возникает вопрос, в том числе, бывали ли уже такие прецеденты, например, если говорим о статье 332, где идет речь о неисполнении приказа начальника, это о чем история? О сотрудниках ОМОН, которые целыми отрядами уезжали из Украины, отказываясь принимать участие в боевых действиях на территории другого государства?
— Само по себе описание того или иного деяния как преступления не является ни предпосылкой для их совершения, ни последствием. Ответственность за неисполнение приказа существовала и ранее в Уголовном кодексе. Мы отрегулировали, в каких условиях может наступать определенная ответственность. Понимаете, ответ на ваш вопрос может содержаться в результате конкретного уголовного дела, а мы с вами рассуждаем о конструкции уголовного закона. Если говорить о том, распространяются ли эти нормы на военнослужащих, которые сегодня участвуют в специальной военной операции, — да, распространяются. Вернее, будут распространяться после того, как закон вступит силу, а действия будут совершены после принятия закона.
— Обратной силы закон по-прежнему не имеет?
— Конечно.
— А те, кто не участвует в боевых действиях? Это касается статей о самовольном оставлении части и дезертирства. Допустим, срочник, который на два дня ушел из части в Ленобласти, он будет привлечен к ответственности по старой версии, где ему грозил год в дисциплинарной части, или по новой? Потому что формулировка в законе размытая.
— В чем размытие формулировки? Отвечать будет военнослужащий в том случае, если он участник военных действий.
— Этого уточнения в законе нет.
— Как это нет? Все это есть, прописано. Вопросы возникали, вполне обоснованные может быть, по запасникам, по тем, кто находится в запасе. Отвечают по этой главе только военнослужащие, военнослужащие запаса отвечают только за самовольное оставление части и неявку, если они находятся на военных сборах.
— В тексте сказано, что деяние совершено не военнослужащим — участником боевых действий, а в период мобилизации. Тогда получается, что срочник из Ленобласти под это тоже попадает.
— Попадает, да.
— То же самое, речь идет о статье 339. Уклонение от службы путем симуляции болезни. Это может коснуться осенней призывной кампании, потому что сейчас тоже период мобилизации?
— Нет, призывников это не может касаться по одной простой причине. Они не военнослужащие, пока не поступили на службу и не приняли присягу.
— Но если срочника призовут, он пойдет на службу, примет присягу и начнет симулировать…
— Тогда он уже не призывник, а военнослужащий.
— Не добавлено отягчающее обстоятельство к неуставным отношениям. Здесь поправки не нужны и все в порядке в действующем законодательстве?
— Ну да.
— В статье об оставлении погибающего военного корабля тоже правок нет. Зато есть абсолютно новая статья УК — добровольная сдача в плен. Если военнослужащий попадает в окружение, весь личный состав погиб, у него кончились патроны, и вот он поднимает руки — это добровольная сдача в плен?
— Вы опять пытаетесь разобрать конкретный случай. В принципе, действия вынужденные по крайней необходимости в уголовном законе достаточно хорошо разработаны. А установление конкретных фактов — это доказывает расследование, а не конструкция уголовного закона. В уголовном законе написано о добровольной сдаче в плен, а ситуация крайней необходимости от уголовной ответственности освобождает. Ответственность наступает только за добровольную сдачу в плен.
— Что является добровольной сдачей в плен?
— Тот случай, который вы рассказали, попадает под понятие крайней необходимости, что является основанием для освобождения от ответственности. Это вопрос каждого конкретного факта, исследовать надо обстоятельства. Ведь уголовная ответственность наступает только тогда, когда доказана вина, за невиновные действия ответственность не наступит. Главный принцип уголовного закона нашего — ответственность за вину.
— То есть выбор между смертью и 10 годами тюрьмы не стоит?
— Нет конечно. Вообще, уголовный закон — он не действует в отрыве от всех остальных принципов уголовного права. Поэтому когда речь идет о добровольной сдаче в плен — это ситуация, которая не вызвана обстоятельствами, а добровольно принятое решение, когда ничего не вынуждало.
Еще один автор поправок, председатель комитета Госдумы по обороне генерал-полковник Андрей Картаполов придерживается противоположного мнения. Интервью с ним читайте здесь.
— А например, молодой контрактник, которому 20 лет, ему в первую же ночь стало страшно под обстрелами и он сдался в плен. Это добровольная сдача?
— Вы опять пытаетесь меня заставить разбирать конкретные случаи. То, что вы рассказали, — это добровольная сдача.
— А с мародерством как? Здесь в определении говорится, что это отъем имущества, в том числе и у гражданского населения. То есть если у военнослужащего снять сапоги или часы, это тоже мародерство?
— Да, конечно.
— А автомат у противника?
— Что значит «у противника»? Это в ходе боевого столкновения отобрали, это боевые действия. Воровство — оно есть воровство, в любом понятии, если так и проще так сказать.
— А продукты питания у гражданского населения, если продовольствие кончилось, — это мародерство или вынужденная необходимость?
— Это должно быть конкретное расследование. Вообще, грабить людей под любым предлогом нельзя, это запрещено любым законом в любом обществе.
— Статья о мародерстве добавлена в главу о преступлениях против мира и человечества. Там же есть статья о наемничестве. Она не нуждается в правках?
— Она нуждалась в поправках. Мы ее серьезно поменяли буквально месяц назад, я был автором.
— А что изменилось? Насколько я помню, ужесточилось наказание за наемничество не в интересах России.
— Вы задали вопрос, я вам отвечаю. Мы внесли коррективы в главу закона о государственном преступлении и выделили закон об измене Родине, о шпионаже, об ответственности за участие в военных действиях на стороне противника и внесли изменения в наемничество. Там мы учли понятия, которые ранее не были учтены, серьезные коррективы были внесены месяц назад.
— А статья о добровольной сдаче в плен будет распространяться на участников ЧВК «Вагнер»?
— (Пауза) Э-э-э-э-э-э. М-м-м-м-м. Они не являются военнослужащими.
— У меня больше нет вопросов. Спасибо.
Беседовала Юлия Никитина, «Фонтанка.ру»
© Фонтанка.Ру
