Пять педагогических правил от матроса Китаева
Спонсор рубрики «Исторические хроники» — компания «Вотум», разработчик
В прошлый раз мы говорили о матросе Деревенько, который вошел в историю как дядька последнего наследника российского престола, цесаревича Алексея. Наш сегодняшний герой — тоже дядька и, по иронии судьбы, тоже матрос.
Впрочем, на этом совпадения заканчиваются. Речь пойдет об учителе и воспитателе «короля репортеров» и автора знаменитой книги «Москва и москвичи» Владимира Гиляровского, беглом матросе Китаеве.
Гиляровский за работой
Без авторитета никуда
Гиляровский был в восторге от Китаева хотя бы потому, что воспитатель пользовался у окружающих беспрекословным авторитетом.
«Я смотрел на Китаева, как на сказочного богатыря», — писал позже «король репортеров».
По воспоминаниям Владимира Алексеевича, «это был квадратный человек, как в ширину, так и вверх, с длинными, огромными и обезьяньими ручищами и сутулый. Ему было лет шестьдесят, но десяток мужиков с ним не мог сладить: он их брал, как котят и отбрасывал от себя далеко, ругаясь неистово не то по-японски, не то по-китайски, что, впрочем, очень смахивало на некоторые и русские слова».
Китаев ходил на медведя не с двуствольным ружьем, а с обычным недлинным ножом. Ждал, когда зверь, изготовившись к атаке, встанет на задние лапы и совал ему в пасть собственный полушубок. И, не дожидаясь, пока тот опомнится, наносил точный удар ножом в сердце.
Будучи совершенно без зубов — их повыбивали еще в молодости, в бесчисленных драках — прекрасно справлялся и с тем же жестким медвежьим мясом, и даже грыз орехи — его челюсти со временем окостенели и прекрасно заменяли зубы.
Это была совершенно фантастическая личность.
В каждом дядьке должна быть загадка
Матрос Китаев — настоящая легенда Вологодчины. Он был действительно беглым матросом, и лишь немногие знали его настоящее имя — Василий Югов. Его, крепостного юношу, забрили в солдаты, затем определили в матросы. Тогда уже о нем ходила слава как о выдающемся силаче и, к тому же, сорвиголове. Когда судно приставало к берегу, он обязательно устраивал дебош в каком-нибудь портовом кабаке, укладывал нескольких иностранных матросов и частенько добирался вплавь до собственного судна, стоящего на рейде в нескольких километрах от порта. Там он каждый раз подвергался суровому дисциплинарному наказанию — получал несколько сотен ударов линьками, то есть отрезками каната с завязанными для пущей суровости узлами.
В конце концов строптивого матроса приговорили к расстрелу. Узнав об этом, он ночью сбежал с корабля, доплыл в открытом море до необитаемого острова, затем пристал к японским рыбакам, некоторое время жил в Китае, но, в конце концов, оказался на родной Вологодчине, в имении «Светелки», где проводил лето юный Гиляровский.
Там-то он, по понятным причинам, и получил эту самую кличку — Китаев.
Эксклюзив всегда в цене
Гиляровский писал о Китаеве: «Он учил меня лазить по деревьям, обучал плаванию, гимнастике и тем стремительным приемам, которыми я побеждал не только сверстников, а и великовозрастных».
Допустим, лазить по деревьям мальчишка худо-бедно научился б и без дядьки — хотя, не исключено, что бывший матрос, некогда передвигавшийся по отвесным мачтам как по ровной поверхности, и здесь показал Гиляровскому нечто особенное. То же касается и плавания. А на «стремительных приемах» следует остановиться особенно.
Как впоследствии выяснилось, это были приемы джиу-джитсу. Это единоборство стало известно в России лишь в начале прошлого столетия, благодаря русско-японской войне 1904-1905 годов.
Первое же время сведения о джиу-джитсу были отрывочными и бестолковыми. Вот, например, воспоминания господина Лютика, прапорщика Четвертого Западно-Сибирского линейного батальона: «В западном Китае не было редкостью встретить войска… занимающиеся упражнениями, походившими на представления клоунов или на пляску малайцев».
Можно сказать, что Гиляровский и его учитель были отечественными первопроходцами джиу-джитсу.
— Храни тайну. Никому не показывай приемов, а то они силу потеряют, — часто приговаривал Китаев.
Его можно понять — в те времена владение подобными секретами могло вызвать нежелательный интерес со стороны полиции.
Главное — практическая польза
Уроки матроса Китаева не прошли даром. Сызмальства натренированный под руководством дядьки, Владимир Алексеевич не боялся связаться с дюжиной самых отъявленных головорезов, что, безусловно, сильно способствовало его репортерской карьере. Желая расположить к себе собеседника — для репортера задача первейшая — Гиляровский нередко показывал «фокусы» — складывал монеты
пополам.
Вот как это происходило: «На столе лежала сдача — полового за горячими кренделями и за махоркой посылали. Я взял пятиалтынный и на глазах у всех согнул его пополам — уроки Китаева — и отдал Балабурде:
— Разогни-ка!
Дико посмотрели на меня, а Балабурда своими огромными ручищами вертел пятиалтынный.
— Ну тя к лешему, дьявол! — и бросил.
Петля попробовал — не вышло. Тогда третий, молодой малый, не помню его имени, попробовал, потом закусил зубами и разогнул.
— Зубами. А ты руками разогни, — захохотал Улан. Я взял монету, еще раз согнул ее, пирожком сложил и отдал Балабурде, не проронив ни слова. Это произвело огромный эффект и сделало меня равноправным».
Сначала матрос с помощью специальной гимнастики развивал у Гиляровского суставы пальцев. Затем мальчишка начал мять резину. После резины пошли тренировки с жестью, потом с тонким железом. Так и дошли до монет.
В мемуарах Гиляровского то и дело встречаются упоминания о пользе уроков матроса, которые нередко спасали ему жизнь: «Я успел схватить его правую руку, припомнив один прием Китаева, — и нож воткнулся в нары, а вывернутая рука Сашки хрустнула, и он с воем упал».
Владимир Алексеевич честно признавался: «Никто мне, кажется, не помог так в жизни моей, как Китаев своим воспитанием. Сколько раз все его науки мне вспоминались, а главное, та сила и ловкость, которую он с детства во мне развил».
И, похоже, был прав.
Без любви никуда
И, еще раз повторимся, без любви никуда. «Он меня очень любил», — писал Владимир Алексеевич. И мальчишка, естественно, отвечал дядьке тем же. Называл его ласково – «дядя Китай».
«Мы были неразлучны, — вспоминал Владимир Алексеевич. — Он показывал приемы борьбы, бокса, клал на ладонь, один на другой, два камня и ударом ребра ладони разбивал их или жонглировал бревнами, приготовленными для стройки сарая. По вечерам рассказывал мне о своих странствиях вокруг света, о жизни в бегах в Японии и на необитаемом острове. Не врал старик никогда».
Откуда было знать мальчишке, врал Китаев или нет? Но сила любви безгранична — ему даже в голову не приходило, что его кумир может сделать что-то недостойное. Хотя бы и немного приукрасить свой рассказ.
Они вместе ходили по старообрядческим скитам, объезжали лошадей, бывали на охоте — при этом для безопасности мальчика матрос в решающий момент обязательно становился за ним с рогатиной наготове, а рогатина в его руках была оружием нешуточным.
Гиляровский писал: «Рахметов, который пошел в бурлаки и спал на гвоздях, чтобы закалить себя, стал моей мечтой, моим вторым героем. Первым же героем все-таки был матрос Китаев».
«Король репортеров» сохранял свою любовь к старому дядьке на протяжении всей жизни. И не упускал случая лишний раз вспомнить о нем.
Спонсор рубрики «Исторические хроники» — компания «Вотум», разработчик
