Особняк как улика. Реконструкция памятника застыла по велению следователей
Как стало известно «Фонтанке», особняк Салтыковой на Большой Морской, 51, признан вещественным доказательством в уголовном деле о сносе памятников в Петербурге. Это значит, что на объекте вообще нельзя проводить никакие работы. Того же от рабочих требует суд, наложивший обеспечительные меры. Эксперты утверждают, что из-за этого запрета повреждения могут грозить теперь не только аварийным постройкам, но и «здоровой» части здания, а также соседним домам. Глава компании ищет содействия в Смольном.
Череда событий вокруг объекта культурного наследия особняка Салтыковой, который привлек внимание Следственного комитета, началась с нападения на журналиста и градозащитника Олега Мухина. 16 августа он вышел к дому с пикетом против начала демонтажа дворовых флигелей здания. Председатель СК России Александр Бастрыкин лично отдавал распоряжения: возбудить уголовное дело о насилии над Мухиным и еще одно — о сносе памятника. А после прибыл на объект, где побеседовал с инвестором — владельцем «Северной земельной компании» Виктором Тырышкиным. Фирма занимается приспособлением особняка под гостиницу по соглашению со Смольным. Все, что известно о ситуации, читайте в материале «Фонтанки».
Ходатайство о запрете демонтажа было подано в рамках иска градозащитников о признании незаконными разрешения на строительство и разрешения на проведение работ по сохранению этого здания, выданных Комитетом по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП). Истцы просят суд признать незаконными разрешения и обязать комитет их отменить. Заседание суда назначено на 14 сентября. 25 августа Куйбышевский суд Петербурга запретил ООО «Северная земельная компания» и другим компаниям и физическим лицам совершать любые действия по сносу зданий на Большой Морской улице, д. 51, лит. А.
Согласно проекту, инвестор должен сохранить исторический фасад лицевого корпуса, внутреннюю планировку этой части здания, восстановить лепнину, камины, лестницы, паркет и другие исторические детали интерьера. Три дворовых флигеля, которые признаны аварийными, планировали разобрать, чтобы воссоздать их в тех габаритах, в которых они были ранее. Высотные отметки — единственное, что входило в их предмет охраны. В сохранившихся исторических материалах нет никакой информации о каких-либо богатых интерьерах этих флигелей, которые в старину выполняли скорее хозяйственные функции. Либо роскошной отделки не было изначально, либо она была окончательно утрачена в советское время, точно неизвестно. Работы начались в апреле и в середине августа были прекращены.
Помимо судебного запрета на работы фирма и ее подрядчик ООО «Реставрационная компания «Союз» получили уведомление от петербургского управления Следственного комитета о том, что объект признан вещественным доказательством по уголовному делу об уничтожении или повреждении памятников (УК РФ статья 243) и на нем запрещено проводить любые работы. Можно сделать вывод, что нельзя даже проводить мониторинг состояния здания.
Строителей это поставило в тупик, поскольку никому неизвестно, сколько будет длиться следствие, а памятник все это время будет стоять в полуразобранном состоянии. Они утверждают, что это, наоборот, будет способствовать его повреждению, и, насколько известно, «Фонтанке» КГИОП эту точку зрения в целом разделяет.
До визита Бастрыкина верхние этажи дворовых флигелей частично разобрали. Корреспондент «Фонтанки» побывал на стройплощадке и увидел все своими глазами. Там, где у нижних этажей был потолок, местами зияют дыры, через которые в дождь льется вода. На балках много грибка и гнили. При разборе здания рабочие убедились, что внутри было лишь около 10% целых, пригодных к дальнейшему использованию кирпичей. Остальные проверку на прочность не прошли.
Поскольку демонтаж не завершен, а дальнейшие работы запрещены, в «Северной земельной компании» опасаются, что из-за дальнейшего воздействия осадков флигели могут обрушиться сами и потянуть за собой подлежащую реставрации часть здания, которая от них никак не отделена.
«Демонтажные работы вообще нельзя обрывать на полуслове, в этом основная беда. Задача хотя бы убрать то, что реально валится, хотя бы до какого-то логического этапа закончить демонтаж, потому что на сегодня мы можем получить неконтролируемое обрушение. Здесь вокруг четыре здания, некоторые из них жилые, они могут пострадать от этого, все что угодно может случиться», — сообщил замгендиректора ООО «Реставрационная компания «Союз» Алексей Житомирский.
«Конечно, любое аварийное здание какое-то время может стоять. Дворовый корпус несколько раз признавался аварийным, он мог в любой момент обвалиться, и слава богу, что никто не пострадал. Говорить, что он точно не простоит еще 10 лет? Может быть, простоит. Однако, даже если есть минимальная вероятность утраты, нужно делать все, чтобы сохранить», — продолжает он.
12 сентября гендиректор «Северной земельной компании» Антон Плютов обратился с письмом в КИО, Комстрой и Комитет по инвестициям (имеется в распоряжении «Фонтанки»). В нем он напомнил, что между фирмой и КИО заключено соглашение о приспособлении дома на Большой Морской под современное использование и привел краткую хронологию конфликта.
Следственный комитет 24 августа возбудил уголовное дело и признал в связи с этим особняк вещественным доказательством. Через два дня замгенпрокурора РФ отменил постановление о возбуждении дела, но продолжают действовать обеспечительные меры Куйбышевского райсуда. Поэтому компания не может вывести мусор, обеспечить безопасность на стройплощадке, поскольку работы на аварийном корпусе были резко прерваны, вести мониторинг объекта и окружающей застройки, а также проводить другие работы.
«Комплекс работ по сохранению объекта культурного наследия не предусматривает возможности длительных приостановок работ. Вынужденный простой в выполнении работ может привести к разрушению и/или гибели предметов охраны объекта культурного наследия», — отмечает в письме Плютов. По его словам, проектная документация, в том числе проект организации демонтажа, получила положительное заключение государственной историко-культурной экспертизы КГИОП и «Центра государственной экспертизы». Теперь компания рискует по независящим от нее причинам выбиться из графика реализации инвестпроекта. Он просит Смольный проанализировать ситуацию и оказать содействие «в целях должного исполнения обязательств».
Что касается лицевого флигеля, если он останется стоять как сейчас, его состояние могут ухудшить осадки и заморозки, отмечает Алексей Житомирский. Логика простая: кирпичи впитывают влагу, она замерзает, затем оттаивает и эти процессы постепенно разрушают материал. Поэтому до наступления зимы компания планировала подключить главный корпус к отоплению. Тогда с осени можно было бы начать восстановление внутренних интерьеров.
«Потом, во-первых, будет намного сложнее реставрировать. Во-вторых, если здание промерзнет насквозь, то любые работы, — отделочные и прочие, даже по усилению, — можно будет проводить, когда оно полностью просушится, потому что, когда происходит промерзание, намокает еще и кирпичная кладка. Если зиму здание простоит без отопления, в том состоянии, как сейчас, то продолжить работы можно будет условно к концу лета. Тогда получается, мы теряем год. По составу работ тоже что-то изменится. Не может после промерзания стен все сохраниться в том же состоянии», — говорит Житомирский.
Внутри предполагаются масштабные работы. Предстоит вернуть внутреннему убранству здания облик конца XIX века: отремонтировать сохранившиеся и восстановить утраченные камины, отреставрировать наборный паркет из не менее чем 10 пород дерева. Он годами прятался под слоем советского паркета-елки, который, с одной стороны, скрывал красоту, с другой — помог ее сохранить.
Вся эта роскошь десятки лет задыхалась под несколькими слоями масляных красок (в прямом смысле, потому что краска не дает материалам “дышать”, они накапливают влагу, которая разрушает их). Во время обследований оказалось, что лепнина на стенах и потолках была позолоченной. Орнаментам и атлантам вернут родной цвет, а лестнице — блеск искусственного мрамора.
Особняк начали строить по заказу жены подполковника Елизаветы Брюн, но вскоре она скончалась. Недостроенный дом в 1845 году приобрела княгиня Елизавета Павловна Салтыкова, урожденная графиня Строганова. Она велела перестроить его по своему вкусу, в частности, изменить облик фасада. Строительство начинал архитектор Пономарёв, продолжал Садовников, завершил Боссе в 1854 году. Сначала двухэтажное здание хотели использовать как доходный дом, но после решили сделать личным жилищем владелицы. Она называла его «Морским».
Внешний сдержанный облик особняка резко контрастировал с богатым внутренним убранством помещений, насыщенным золоченой лепкой, декоративной скульптурой и живописью. В бельэтаже главного корпуса вдоль лицевого фасада располагалась анфилада из парадных залов, роскошно отделанных в стиле рококо: Большая столовая, Гостиная, Зеркальный зал, Большой кабинет.
После Салтыковой особняк поменял нескольких владельцев. После революции, в 1920-х годах, помещения в нем занимал Ленинградский трест кожевенной промышленности, перед Великой Отечественной войной — тресты «Дубитель» и «Главкожзаменитель». В 1954 году лицевой корпус был надстроен третьим этажом и стилизован под исторический фасад. Чуть позднее надстроили один этаж западного и северного флигелей. Здание не используется почти два десятка лет. До 2005 года внутри работал Военный комиссариат Центрального района.
Гадать, когда строителям разрешать приступить к работам, бесполезно. К слову, сейчас на объекте никаких ограждающих лент, говоривших бы о том, что это вещдок, нет, как и охраны. За порядком следят сотрудники, нанятые компанией.
Практика показывает, что от статуса вещдока так просто не избавиться. Наиболее известный пример — случай с аквапарком «Вотервиль», где в 2012 негодует произошёл несчастный случай. В рамках уголовного дела СК пошёл на беспрецедентное решение изъять аквапарк в качестве вещдока. В 2014 году и это дело было прекращено, но аквапарк это не спасло. Теперь на его месте построят гостиницу.
Евгения Горбунова, «Фонтанка.ру»
