Очевидное-невероятное: поможем Общественной палате проанализировать реформы
Общественная палата взялась проанализировать реформы образования за 25 лет, но вместо того, чтобы сидеть и ждать, пока все будет готово, и само учительское сообщество может напрячься и помочь Общественной палате, напомнить вехи реформ, чтобы там ничего не забыли.
Давайте постараемся взглянуть на проблемы образования несколько шире, чем просто «учителям мало платят». И посмотрим на состояние школы и положение в педагогическом образовании без излишней политизации, то есть, старательно избегая контекста вечного русского вопроса «Кто виноват?». А вот и «Что делать?» подумаем.
Да, как педобразование, так и учительство (как класс) в стране оказались в тяжелом положении. Кажется, вот-вот, и их не станет. Но меньше всего я хочу «повесить» ответственность за плачевное положение учительства и педагогических вузов на нынешнего министра просвещения О.Васильеву. Она взялась за работу, к которой объективно была не готова, то есть готова не больше других. Просто, как и многие предыдущие министры, она оказалась в каком-то месте, в какое-то время, и в силу этого стала министром.
И вот теперь Ольге Юрьевне приходится лишь «разгребать» то, что наворочали задолго до нее: далеко не за один день, и не вчера, а за почти три десятилетия.
Все началось в Советском Союзе
Началом отсчета можно считать 1980-е годы, нарастающий социально-экономический кризис. Всем управляет Госплан СССР. Школы, вузы — на союзном бюджете.
Педагогические вузы и школы – в одной отрасли и подведомствены Минпросу СССР. Все остальные вузы и наука — отдельно. Предпринимается так называемая «Черненковская» реформа образования, благодаря которой в школах вводится предмет «информатика», а зарплата учителя повышается до зарплаты инженера (с 125 руб до 150 руб), ну и начальную школу делают 4-летней, с 6 лет.
По американской модели
В 1991 году распадается СССР, Госплан ликвидируется, союзный бюджет исчезает. Образование, школы повисают «в воздухе». Российской Федерацией управляет правительство Егора Гайдара с группой молодых экономистов, только что прошедших «переподготовку» в США, а также привлеченная ими группа экспертов Всемирного Банка. Правительство формируется в основном из работников университетов: доцентов, ассистентов аспирантов. Они ни разу ничем не руководили, практического опыта не имеют, не являются профессионалами в руководимых отраслях, подбирают друг друга по принципу знакомства и личной преданности. Надо отметить, что нынешнее правительство сохраняет полную преемственность с тем, гайдаровским правительством. Как и способы выдвижения в него.
Первый российский министр образования Эдуард Днепров.
Образование они пытаются организовать по образцу США: школы передают на местные бюджеты (муниципалитетов).
Но, в отличие от США, экономика у нас в те годы стоит, налоговых поступлений нет, школы не финансируются. Учителя массово уходят в челночную торговлю. Педвузы финансируются из бюджета РФ сравнительно неплохо, но с ними происходит другая напасть: переход на бакалавриат. Из 5 лет обучения делают 4, разделяют подготовку «бакалавра науки» за счет отказа от педагогических дисциплин (это университетские направления) и «бакалавры образования» за счет сокращения научных дисциплин (это педагогическое образование). Все, больше классические университеты педагогов не готовят (практически).
В это время проходит «университизация», — почти все пединституты (и не только их) переименовали в университеты, и при этом многие региональные педагогические институты получили статус классических университетов. Были, например, Тамбовский, Курский и т.д. пединституты, а стали – университеты, причем изо-всех сил пытающиеся избавиться от всего педагогического. И этому есть очевидные причины, которые скоро станут понятны.
Второй сорт — не брак?
Параллельно многократно прессуется и перетряхивается управленческая надстройка образования. Все началось еще на излете СССР, 1988 году. Минпрос РСФСР объединили с Министерством профтехобразования, а после развала СССР 1991 году в это министерство влили еще и Минвуз СССР, Минпрос СССР и Минпрохтеобразования СССР, а потом и Миннауки СССР. До конца 1990-х годов шли переоформирования и переименования нового министерства. Естественно, что школы, находясь на муниципальном финансировании, вообще оказались сбоку и были предоставлены сами себе. А в новых министерстве к педагогическому образованию относились как к недообразованию, а педвузы открыто отнесли к вузам 2-го сорта.
И в правительстве, и в министерствах навсегда педагогические вузы стали объектом дискриминации, к ним относились по остаточному принципу. Это легко можно видеть по перечню грантов и премий правительства. Среди них нет ничего в рамках педагогической тематики. На педагогику никаких средств не выделялось и не выделяется до сих пор. Ее в упор не видит ни правительство, ни различные фонды.
Одно время, до середины 2000-х годов, школы и педвузы (как и другие вузы) активно поддерживались грантовыми средствами из США и Евросоюза. Шла научная интеграция, снизилась эмиграция отечественных ученых и преподавателей в США и Европу. Но потому вдруг кто-то решил, что лучше пусть отечественные вузы и ученые не получают никаких средств, чем получают их от Запада. И зарубежные грантовые программы и сотрудничество были перекрыты.
В 2011 году чуть не был реализован проект вообще ликвидировать педагогические вузы по американскому образцу. Никаких педагогических вузов в Америке нет, хотя многие хотят стать учителями. Там, чтобы стать учителем, нужно закончить обычный университет, и вдобавок краткосрочные учительские курсы. А потом сдать экзамены соответствующего штата на право преподавать. Школьное образование не централизовано, федерального стандарта нет. Как-то они обходятся без него и единого образовательного пространства. В тот раз российские педагогические вузы еле отстояли в результате возмущения общественности.
Все эти годы остававшиеся на плаву педвузы лихорадило. Принимались и модернизировались ФГОС высшего образования (никак не связанные со школьными ФГОС), шло гигантское бумаготворчество в плане рабочих программ. Стала типичной ситуация, что в вузе нет 2-х групп студентов, которые бы учились по одной и той же программе: такое практически не встречается. Под давлением министерства существенно сокращен объем в часах всех дисциплин. От того, что было раньше, осталось менее половины или даже трети. Крупные дисциплины раздроблены на маленькие, которые идут раз в неделю, или даже в две. Остается загадкой, зачем это все делалось (и делается) Неужели кто-то думает, что так можно повысить качество знаний студентов? Но в результате получается абсурд и полное очковтирательство, создание видимости. Преподаватели как читали лекции (по старым конспектам) так и читают, просто пропуская большие куски и иногда поменяв несколько слов для проформы.
Потом, после 2010, когда вдруг осознали, что число вузов выросло вдвое по сравнению с временами СССР, а число мест в них стало больше числа выпускников школы. Чтобы как-то обосновать ликвидацию вузов, придумали оценку вузов на «эффективность» как повод для ликвидации. Как, по-вашему, можно ли сравнивать на «эффективность», например, московский физтех и воронежский педагогический вуз, например, по оценкам ЕГЭ поступающих, средствам, привлеченным для научных исследований? Оказалось, можно! А ведь соленое и красное, тяжелое и горячее имеет значительно больше общего!
Отдельная песня – слияние вузов (как и школ). Зачем их проводят? «Тайна сия велика есть!», — говорил Михайло Ломоносов. Якобы, для экономии, для повышения эффективности. Но, как показывает элементарный анализ, никто и ничего на слиянии не сэкономил. А вот наоборот… Вот был огромный педагогический вуз: Московский государственный заочный педагогический институт (МГЗПИ), образованный в 1951 году. В лучшие годы там училось 60 000 студентов. Потом он стал гуманитарным университетом (МГГУ им.Шологова), и вот его «присоединили» к МПГУ, путем полного слияния управленческих структур. Как думаете, кто сейчас учится в корпусах МГГУ в центре Москвы и пригородах? Никто. Они стоят пустыми и разрушаются. Так что слияние на самом деле это та же ликвидация, только вид сбоку. Она направлена на ликвидацию менее влиятельных учебных учреждений более влиятельными путем переключения на себя финансовых потоков и управления.
Педвузы уже не те
Сейчас, похоже, вновь образованный Минпрос вернулся к идее ликвидировать педвузы. Конечно, так ему проще будет работать, ни с какими педвузами морочиться не надо, а остальные вузы подчиняются другому министерству. Вот, скорее всего, что скрывается за отказом от обязательности педобразования.
Конечно, педвузы уже не те, что были в 1980-х годах. За годы недофинансирования, а также всего этого абсурда и бестолковицы, молодежь не шла в преподаватели, и, наоборот, очень много активных и самостоятельных деятелей образования и науки из вузов ушло и нашло себе применение в других сферах. Каким нужно быть, чтобы оставаться на этом тонущем корабле? Но были и такие, оставшиеся, в среднем достаточно пожилые люди. В условиях постоянной конкуренции и борьбы за скудные ресурсы они образовали очень агрессивную, я бы сказал, токсичную среду. Морально-психологический климат тут оставляет желать лучшего. Чтобы повысить зарплату преподавателям согласно майским указам, пришлось их наполовину сократить. Как вы думаете, как это сказалось на общем научном уровне и качестве обучения?
Но взять и закрыть педвузы даже при самом низком качестве их работы нельзя. Педвузы – организационная и научная основа профессиональной подготовки педагогов, основа профессионального образования в этой отрасли. Поэтому учительство не может существовать без педвузов, хотя, безусловно, должны быть и другие варианты вхождения в профессию: набор курсов, самообучение. Сейчас учитель стал дефицитной профессией.
Знаю по своему опыту и писал об этом, что учителя найти труднее, чем бухгалтера, экономиста, менеджера… Хорошего учителя.
Надо понимать, что, во-первых, учительство само по себе без системы педагогического образования невозможно. Учителю нужно профессиональное образование, пока это профессия, а профессиональное образование существует, пока оно нужно. Это аксиома. А сейчас своими разрешениями Минпрос окончательно добивает сразу и профессию и подготовку к ней.
А во-вторых, чтобы и педвузы и учительство выжили, нужно предпринимать экстренные реанимационные меры, активно обновлять, усиливать и развивать педагогическое образование. Вернуть ему все то, что ему недодали в прошедшие годы.
Если говорить о каких-то реформах и улучшениях в образовании, начинать надо именно с укрепления системы педагогического образования, форм подготовки педагогов (в том числе на базе университетского образования), надо резко усилить и осовременить курсы педагогики и методики по всем предметам, запустить проекты обучения на основе разных моделей и парадигм, снять требование, что все школы работают на основе одной-единственной модели… Но вряд ли мы уже готовы к тому, чтобы предпринимать столь радикальные меры. Это показывает «отмена» педобразование. Так Минпрос не решит проблем кадрового обеспечения школы, массово специалисты без педагогического образования в школу не побегут. Но вот общее качество образование сильно пострадает от этих действий Минпроса: педагогические вузы закроются, ФГОС и нормативные требования к школам разрушатся. Так что узел проблем только затягивается все туже.
Реформы ради реформ?
А тем временем, с 1990-х годов, школы висели на скудных местных бюджетах и тихо разваливались, а педагоги уходили. Только в последние месяцы школы переведены на региональные бюджеты. Идут некие эксперименты по финансированию школ из бюджетов регионов. Но, тем не менее, хроническое недофинансирование школ, низкие зарплаты сохраняются. В профессию не идёт активная и развитая молодежь, студенты становятся все слабее и слабее: это те, кто не может учиться в других вузах.
Профессия учителя стала одной из самых непрестижных профессий в стране. Даже родители учащихся относятся к учителям как к людям второго сорта.
В 2005 году президент был вынужден объявить национальный проект «Образование», чтобы направить в школу какие-то федеральные средства и с тех пор федеральные средства поступают в школы в рамках такого рода проектов и программ. Этими средствами пытаются приостановить разруху в школах. Но мы должны четко понимать, что эти средства не могут направляться на зарплату. Они целевые и могут идти только на разного рода изменения: внедрение новых технологий и методов обучения (в частности, цифровых), какие-то конкурсы, реконструкцию и ремонт, покупку и внедрение оборудования.
На что пустить эти средства – вот в чем вопрос! И большая группа чиновников в правительстве, не специалистов в образовании, сидит и придумывает разнообразные реформы, какие получится. Эти реформы нужны только для того, чтобы потратить средства федерального бюджета проекта «Образование», и потратить так, чтобы, можно было за них отчитаться, чтобы были индикаторы и критерии эффективно потраченных денег. В первую очередь, на закупки оборудования, на строительство и капитальный ремонт. Вот поэтому появилось море бумажек, отчетов, бюрократического бумаготворчества. Все, чтобы доказать, что в школах все, как говорится, пучком. Но до основного агента образования – учителя – эти деньги не доходят.
Возникает и продолжается очковтирательство в отношении зарплат и майских указов. Средние зарплаты в школах, может, и «нарисовали» согласно майским указам, но только за счет массовых приписок и лукавых вычислений среднего, и перегрузки учителей от 1,5 до 2,5 ставок. Краткосрочно так можно изобразить, что все в порядке, но в действительности приписки рано или поздно вылезут на свет, а учитель, особенно молодой, принципиально не может работать на 1,5 или 2 ставки. Только на одну. Иначе он не может готовиться к урокам, дает низкое качество, быстро выгорает, становится злым и усталым и уходит…
Короче, школа остается в тисках порочного бюрократического устройства государства, в котором основные налоги забирает федеральный бюджет (и тратит на оборону), потом финансирование начинает спускаться вниз через субсидии, субвенции и проекты, а федеральными проектами руководят чиновники, совершенно не разбирающиеся в том, чем они руководят.
Проблема в том, что трудности, которые накопились в образовании, системны, здесь одно цепляется за другое. А другая сторона этих трудностей – это что они накапливались долгое время, как видим, три десятилетия. За это время вся отрасль образования потеряла очень много грамотных и активных людей, человеческий капитал отрасли сильно обеднен. Старые компетентные люди ушли, а новые не пришли из-за непривлекательности отрасли. Здесь просто некому наводить порядок в течение нескольких десятилетий. Так что, извините, я лично не вижу причин, почему хоть что-то может становиться в обозримой перспективе лучше, даже если поставить финансирование на должный уровень.
Впрочем, видимо, образование — не единственная сфера, оказавшаяся в такой ситуации. Но это слабое утешение.
