Нетолерантность к непохожести
Инклюзия — приоритет столичной системы образования, и сегодня в школах обучаются более 11 тысяч детей-инвалидов, говорится на сайте правительства Москвы. Количество детей с особенностями здоровья, которые теперь могут посещать школу, увеличивается, это значит, что образование в Москве становится все более доступным для всех. Но что-то происходит не так в нашем обществе…. Однажды в разговоре одна мама сказала: «Зачем государство тратит такие деньги на инвалидов? Лучше бы отдало здоровым детям, на их воспитание и образование. А дебилов я бы убила…»
Мы уже писали о конфликте в школе №518 и якобы найденном компромиссе между администрацией и родителями. Детям-инвалидам нужно создать то общество, то будущее, в котором они будут себя комфортно чувствовать: научить их шить, выращивать растения, считают родители 518-й. А здоровых детей следует учить на инженеров, химиков, математиков. Кстати, директор школы Мария Прочухаева, против политики которой выступали родители, уже не директор.
Пока писала статью, увидела реакцию в Фейсбуке сотрудника лаборатории возрастной психофизиологии и диагностики развития в ФГБНУ ИВФ РАО Татяны Волковой на сюжет mir24.tv о компромиссах инклюзивного образования.
Мы жили интересами детей
Не могу я спокойно отмалчиваться в стороне. Я работала в коррекционном образовательном учреждении. По сути это и был инклюзивный класс, так как дети были в нем и с разными логопедическими диагнозами, и с таким пространным диагнозом как ЗПР, в который мог входить микс различных диагнозов, коллеги поймут.
Но дело –то в том, что несмотря на все сложности, условия для детей и педагогов были комфортные. И каждому ребёнку могло быть уделено должное внимание. Потому что в коррекционном классе по норме приходилось не больше 12 детей и трое взрослых (включая няню-помощника воспитателя), и это правильно. Плюс, так как это был учебно-воспитательный комплекс «Начальная школа – детский сад», дети из детского сада плавно переходили в начальную школу в тех же самых стенах, в привычном окружении, сохраняя тем самым психологический комфорт. И мы по-настоящему жили детьми, их интересами! Повторюсь, несмотря на то, что это было давно, а стало быть социально-экономическая ситуация в стране была не простой, мягко скажем, и з/п педагогов соответствующие, но условия труда внутри школы были комфортными, мы могли заниматься именно детьми.
Мы были семьёй
Мой класс, мои дети — мы были семьей. Из этических соображений я не могу назвать имена, фамилии, но с моими особыми детьми (которым сейчас 22-23 года) из класса общаюсь и сейчас. А нормотипичные ребята, не смотря на то, что ясное дело, с головой в учебе и работе, и интересы, безусловно, разные, и жизнь стремительна, но откликаются на мои просьбы, и созваниваются и встречаются с теми ребятами, кого мы называем особыми.
Я давно не работаю в школе, да и дети мои давно не школьники, но я считаю своим долгом продолжать быть с ними, когда могу и погулять в парке, поговорить, да и хотя бы виртуально стараться поддержать, попросить (нормотипичных) ребят из нашего класса написать, позвонить, поздравить тех, кто обречен на изоляцию…потому что наши реалии таковы…а родители (чаще мамы, так как папы (исходя из моей и коллег практики), к сожалению, часто не выдерживают и уходят) просто истощены и физически и морально…такова реальная картина.
Моим особым детям и их родителям непросто. На одном из очередных обследований несколько лет назад маме моего ученика врач вынесла вердикт: «Мама, Вам надо долго жить…» Все понятно, без пояснений. И с этим надо жить…и жить в том обществе, где могут человека на инвалидной коляске попросить из кафе, что уж говорить о детях/людях с серьезными органичными поражениями центральной нервной системы. Они вынуждены быть дома, подальше от грубости и жестокости.
Мы были семьей, и мне радостно, что все, что было нами вместе создано (и ребятами, и педагогами), то правильное человечное мировоззрение продолжает жить в поддержке друг друга.
В 518-й
Родители
«Эти дети не по общеобразовательной программе. Это потолок коррекционной школы. Вон 532-я школа – там чудесно учат шить, выращивать растения. Это их будущее, понимаете. Создать таким детям то общество, в котором они будут себя комфортно чувствовать».
«Если мы хотим вырастить инженеров, физиков, математиков, мы должны к этому подходить более качественно. Сюда дети за образованием приходят».
Директор
«Это еще один миф, что я олигофрено-педагог и всю жизнь проработала в коррекционной школе, поэтому я люблю инвалидов. Я люблю людей! Разных. Я просто в каждом вижу какие-то их замечательные черты».
«Я была страшно удивлена, услышав в Центральном округе Москвы в 2017 году фразу: «Я боюсь, чтобы мой ребенок подходил к ребенку с аутизмом, потому что я боюсь, что он заразится». И я видела, что они не врут, не преувеличивают. Они действительно этого боятся».
За этим страхом очень четко стоит низкая толерантность к непохожести. Это ключевая вещь. Мы боимся разнообразия, мы хотим, чтобы все ходили строем и шагом. И пытаться этих детей отделить, поместить в гетто, в социальный лепрозорий – этот страх в обществе был всегда.
— директор Федерального института развития образования, член президиума РАО Александр Асмолов.
