Бернар Колло. Педагогика Мухи
Авторизованный перевод с французского А. Шейниной и В. Редюхина
Исследователь и философ образования.
“Чтобы человек жил, ему необходимо действовать, точнее,- взаимодействовать, встречаться и обмениваться.
Как только встречи и обмены прекращаются, Вы деградируете, превращаясь в совокупность неживых молекул”.
Юбер Риф “Час упоения”
Как часто меня спрашивали: “Да что же такое эта пресловутая педагогика малых групп и общения? И как ты это делаешь?” Вопрос — ловушка. Я не очень хорошо знаю, как я это делаю! И, все же, с годами я понял, что делаю нечто очень важное. Более того, я в этом убеждаюсь все больше и больше. Что определяет наши, или, по крайней мере, мои, педагогические действия? Так думал я одним прекрасным осенним утром, сидя перед открытым окном, и, вдруг … “взж… взж… взж…” Да, представьте себе, я увидел муху… И, вдруг, я понял, что принципы, по которым я строю работу в классе, могут быть сведены… к педагогике… Мухи!
Нужно, чтобы Муха могла влететь в класс и сесть на стекло.
Объем информации окружающий ребенка и находящийся в его распоряжении безграничен, несмотря на отчаянные усилия учителя всячески воспрепятствовать любому нарушению и отклонению от ПРОГРАММЫ (какое жуткое слово, складывающее рот в благопристойный скорбный бантик). Но рот, сложенный бантиком, абсолютно бесполезен при железном порядке, царствующем в классе. Жизнь бушует и кипит вне класса, там энтропия максимальна, внутри классной группы энтропия приближается к нулю. Группа не жива, она не эволюционирует. Если бы детей держали в классе днями и ночами (мы, кстати, не так уж и далеки от этого), вскоре наступила бы их интеллектуальная смерть.
Для того чтобы группа детей эволюционировала (продвигалась) и могла бы пользоваться внешней информацией нужно, что бы в ней самой возник некоторый беспорядок… Внешняя информация, подчеркивая и организуя этот беспорядок, будет постепенно усложнять группу, создавая, тем самым, возможность установления нового порядка (ну, как — улавливаете?) внутри. Однако все возрастающая усложненность позволит тогда привлечь новую информацию, т.е. других мух и комаров. Это приведет к усложнению как группы, так и отдельных личностей… снова беспорядок, и снова, как следствие новый порядок циклически устанавливается вновь и вновь… Тогда внешняя энтропия уменьшается практически до нуля, внутренняя же энтропия возрастает вместе с ростом усложненности и эволюцией группы и личности.
Вся проблема упирается в “изначальный” порядок и “некоторый” беспорядок, который не только может быть допущен учителем, но и который желательно инспирировать. Это означает, что авторитарно установленный порядок не имеет никакого смысла, если не может быть нарушен при первой же возможности.
Нужно, чтобы ребенок мог увидеть Муху, мог ее рассмотреть.
Для запуска нестабильности нужно вначале стать хозяином своего взгляда. “Опусти глаза, но не своди их с тех направлений, на которые я тебе указываю”. Таков был принцип традиционного обучения. “Верните себе ваш собственный взгляд” этот революционный педагогический девиз предстоит еще всюду отстаивать. Нужно, что бы дети вернули себе свой взгляд.. Или чтобы мне удалось им его вернуть. Об этом ничего не написано в учебниках по педагогике.
Моя позиция вообще взята не из учебников и монографий, и, тем не менее, именно она сможет помочь каждому обрести то, что у него отнято культурой. Да, да мы живем в культуре управляемого и насаждаемого извне взгляда, официального взгляда, общепринятого взгляда, сформированного, однако, не нами самими!
Это, увы, не шутка: я часто задаю себе вопрос отчего, несмотря на рекомендуемые педагогические, психологические, социологические и другие методы, так тяжело проходят процессы самоосвобождения, самоопределения, принятия решения и ответственности у всех, будь-то ребенок, подросток или взрослый?
Может быть я обвиняю в этом культуру из-за того, что сам акультурен и недостаточно образован?
Нужно, чтобы ребенок мог подойти к Мухе, положить голову ей на плечо, а, затем улететь на ее спине ввысь к зеленым облакам.
Пространственные перемещения чрезвычайно важны. Я уверен, что простой факт встречи с информацией может вызвать в ребенке ряд пространственных перемещений и изменений, ускользающих от нашего понимания. Необходимо, чтобы они стали возможными и нормальными; им нужно максимально содействовать… до урока (предварительная подготовка пространства) и во время урока (управление пространством и усложнением составляющих его сложных структур).
Нужно, чтобы ребенок мог поговорить с Мухой, спеть ей или записать на магнитофон песню о Мухе, пойти в художественную мастерскую и нарисовать картину о путешествии с Мухой, или же присесть в укромном уголке и написать стихотворение о Мухе, или написать ей письмо.
Спокойный, укромный уголок сам по себе успокаивает. Где в классе, в школе, в многоквартирном доме, в городе ребенок может, хотя бы на некоторое время, ощутить защищенность, успокоиться для осознания самого себя? Чтобы никого не было вокруг него, чтобы он мог помечтать, подумать о своем языке и речи, стать самим собой без всякого давления? Чем сильнее давит его цивилизация, тем меньше остается таких уголков, где можно побыть самим собой. Такие уголки под предлогом “безопасности” (такое же отвратительное слово, как и “программа”, агрессивное, давящее, ранящее) даже запрещены в школе. Считается, что дети, пардон, ученики всегда должны находиться в поле зрения учителя! Не просто какого-то взрослого, а, “учителя”! Такой постоянный строгий режим надзора необходим, чтобы ребенок не мог ускользнуть от внимания, избежать просветительских воздействий учителя.
Нужно, чтобы ребенок мог поймать Муху, положить ее в коробочку, спрятать в своем письменном столе, или оторвать ей крылышко, чтобы узнать, сможет ли однокрылая Муха летать.
Я уже слышу возмущенные голоса друзей животных, бичующие отрывателей крыльев. Какая мораль должна существовать между Мухой и ребенком? Чудовищная мораль, которая слезно чувствительна на дальних расстояниях к весьма второстепенным фактам, которая тем самым ослепляет и позволяет впоследствии, в других случаях вырывать руки рядом стоящим детям, горестно сокрушаясь при этом?
Но есть вероятность, что рядом с моим ребенком и Мухой окажется кто-то, будь то ребенок или взрослый, кому станет больно от боли причиненной Мухе, и кто об этом заявит ребенку; и тогда, может быть, в будущем ребенок выстроит такую свою мораль, которая не сможет ограничиться бурным возмущением по поводу вырывания рук хоть вблизи, хоть на расстоянии.
Нужно, чтобы ребенок смог принести Муху к умывальнику, бросить ее в воду и посмотреть, умеет ли Муха плавать.
Сколько беспорядка может внести в класс простая маленькая муха, если допустить нарушение изначального стерильного порядка! Ведь первоначально энтропия умывальника максимальна, но его потенциальные возможности могут быть использованы ребенком и не оборачиваются для него информацией. Но как только вы выходите за рамки абсолютного школьного порядка, ребенок может позволить себе дойти до умывальника, закупорить раковину и тогда… беспредельный объем информации, заключенный в умывальнике, становится достоянием ребенка, используется им, и начинает постепенно способствовать усложнению и реорганизации самого ребенка… И, однажды, вы с удивлением увидите у него в руках книжку, и можете решить, что это результат ваших замечательно “заорганизованных” уроков чтения, а, на самом деле это все благодаря… закупоренной раковине и Мухе!… Вы можете возразить, что для того чтобы набраться окаянства и закупорить раковину, он уже должен быть чертовски сложным,… ну, что ж, к счастью, такая возможность присуща ему и до, и после школы.
Нужно, чтобы ребенок мог встретить по дороге приятеля, чтобы вместе с ним положить в раковину умывальника веточку, и посмотреть, как можно спасти тонущую Муху.
В хаосе Океана Возможностей можно отыскать Море Встреч с другими, подобными тебе, или/и отличающимися от тебя. Важно, чтобы в бесконечности дорог такие встречи были бы интересны и ученику и учителю. Благодаря таким встречам ребенок развивается, и, если я, взрослый, хочу быть ему интересным и полезным, я сам тоже должен развиваться. Если, конечно, мне удастся повстречаться с ребенком.
Сколько раз в конце рабочего дня я отдавал себе отчет в том, что на сегодняшнем своем пути я не встретил не одного ребенка. Весь день я руководил, организовывал, исправлял, планировал, проводил мероприятия, поучал… и только…
А, эти встречи, это допущение “возможностей” взаимодействия, может быть и есть та высшая необходимость, без которой невозможно настоящее образование. Для этого необходим самый тщательный отбор, селекция (я не боюсь этого слова) тех взрослых, которые были бы способны стать Учителями. Иначе… Морис Бертелут говорил о “кибернетическом поведении групп”. Хотя это звучит технократически, но, может быть, именно этот термин удачнее всего определяет смысл традиционного образования сегодня!
Нужно, чтобы мог принести свою Муху в Научную лабораторию, рассмотреть ее в лупу, встретить там свою подругу, которой может прийти в голову рассмотреть глаза этой мухи в микроскоп, найти каталог оптических приборов, остановить проходящего мимо товарища и попросить объяснить непонятное слово из каталога, глядя в выбранный микроскоп, нарисовать глаза Мухи, ворсинки на ее лапках, найти в энциклопедии главу о гигантских мухах или мухах ”цеце”, а, может быть, в томике стихов поэму о розовых мухах или в толковом словаре объяснение происхождения выражения “сделать из мухи слона”.
Речь идет об исследовательской лаборатории, о пространстве, наделенном специальным инструментарием. Там не “занимаются деятельностью”, там обрабатывают информацию и сведения по тем личным проблемам, которые возникли у самого ребенка. Причем сведения о том, что у Мухи шесть лапок и фасеточные глаза решительно не имеют никакого значения. Я настаиваю: решительно никакого значения! Для ребенка они являются лишь последствиями организации и структуры его личности, его способностей воспринимать окружающую среду, осознавать информацию, ее трансформировать, кодировать, обрабатывать, сопоставлять, передавать… Почему это не всегда очевидно? Почему наши мысли более всего заняты этими конечными, завершенными и свершенными сведениями? Особенно их получением, — заранее запрограммированным, априори фрагментарным, извне кодированным и контролируемым, что в целом выдается за процесс познания. И это в то время, когда все серьезные исследования доказали, что при целенаправленном получении сведений 99 процентов затрачиваемой энергии расходуется на совсем другие цели. Какие…? Я понимаю, что этот вопрос носит скорее мировоззренческий, философский, методологический характер… Однако, почему-то многие делают вид, что здесь речь идет о педагогике!? Бедные дети! Бедные взрослые!
Вернемся к нашим мухам. Рисовать их это значит очищать от оболочки трансформировать, измельчать, редуцировать информацию, извлекать из нее другую информацию, или создавать на ее основе новую…
Это, прежде всего, делается тем и для того, кто рисует. Так же как то, что написано нужно, прежде всего, тому, кто пишет. Языковая среда необходима, прежде всего, тем, кто ею пользуется. Поэтому она должна быть личностной до телесности, иметь свой собственный код, даже если окружающие не всегда его понимают. Возможно, что уже потом в эту среду можно будет принять и других, если эти другие будут иметь приблизительно совпадающие способы кодирования и смогут принять и понять твой код. Если он более или менее “нормализован”, т.е. может быть прочитан другими, тогда он может оказаться в их распоряжении, прежде всего, для того, чтобы установить коммуникацию и быть полезными друг другу.
Если бы у нас не возникало никакого желания пообщаться, мы бы и не общались. Стало быть, необходимо создавать такие пространства встреч, где могут быть отчетливо и внятно проявлены следы, оставленные другим; необходимо создавать такую динамику пространства и среды, благодаря которой каждый понимал, что следы других могут быть ему полезны, даже если они ему противоречат, и он с ними не согласен. Что другие смогут оказать ему помощь, если он сам также оставит свой след.
Я никогда не понимал, в чем же состоит польза различных тетрадей, пособий и учебников, загромождающих письменные столы, парты и портфели. Хотя с точки зрения традиционного похода их назначение очевидно: установление соответствующего порядка, но не порядка организуемого самим ребенком, а порядка задаваемого учителем, не дающего ребенку создать и использовать свой собственный. Постоянная реорганизация и переинтерпретация своей информации, основанной на своих чувствах, эмоциях, и переживаниях; на своем жизненном опыте это и есть истинное знание, это единственный путь к личностному знанию. Подчиниться порядку, который не является твоим собственным это первый шаг к анти-знанию, к невозможности достигнуть знания. Так, например, была извращена, более того, разрушена сама суть свободного письма, тем, что в школах в обязательном порядке были введены нормированные рабочие тетради, лишенные всякого личностного смысла.
Нужно, чтобы ребенок мог спрятать свою Муху в спичечный коробок, положить его в свой письменный стол, чтобы разговаривать с нею, когда захочется. Потом, вместе с учителем, который захочет ему помочь, построить для Мухи красивый домик в старом забытом стенном шкафу, в аквариуме, случайно сохранившемся после того, как там проживала семья сверчков.
Мухи и комары, смех и слезы, мечты и события, если позволить им свободно жить в нашем мире, если принять их как они есть, будут непрестанно инспирировать изменения в этом прекрасном и яростном мире, в окружающей образовательной среде. Но при этом они и сами будут усложняться, порождая другие события, другие мечты, другую действительность, взывая к жизни другую информацию… Нужно только, чтобы взрослый был готов постоянно действовать, для того, что бы это пространство всегда соответствовало Мухам, которых отловили сами дети.
Нужно, чтобы ребенок мог рассказать о своей Мухе на общем собрании своим одноклассникам, и, тогда, может быть, кто-то в ответ сообщит ему о забившемся за шкаф пауке или попросит показать Муху. Возможно, кто-то предложит ему разводить мух и вместе построить муховодческую ферму, кто-то сообщит, что одной из соседних школ выпускают газету, посвященную мухам… Тогда мой ребенок сможет найти себе партнеров в своем стремлении к муховедению.
Муха кроме следов на стекле оставит свои следы в жизни ребенка, в его памяти, в общей памяти класса. Тогда класс станет общим местом пересечения бесчисленных следов встреч-обменов. И эти следы будут сильно отличаться от удобных, но бесполезных, заранее напечатанных следов рабочих тетрадей с печатной основой. И, открывая для себя эти живые пересечения, управляя ими, реорганизуя их, ребенок будет не только продолжать себя строить, он приобретает силу знания и власть над знаниями. И, тогда, он перестает нуждаться в нас!
Нужно, чтобы кто-то сказал моему ребенку, что муха испытывает боль, если ей отрывают лапку; нужно, чтобы в дискуссии о пытках над бедными мухами участвовали и другие дети, что бы это обсуждение можно было бы записать на магнитофон, отправить кому-нибудь еще, чтобы узнать и их мнение.
Нужно, чтобы ребенок смог сочинить песню о Мухе, создать и исполнить с кем-нибудь “мушиную” музыку, станцевать танец мухи, организовать и провести праздник Мухи.
Примирить реальный мир и придуманную действительность. Возможность вновь и вновь создавать собственные миры, легко пересекать границу “реальность-чудо” и “чудо-реальность”, овладение тем, что Глория Кирину назвала “заговор вновь явившегося чуда”.
Как учитель я не должен и не хочу этому препятствовать, хотя это будет вызывать у меня немалые сложности:
— во-первых, потому что я — самый окультуренный и цивилизованный человек в классе, пытающийся убежать одновременно и от мифа, и от реальности, так как и то, и другое одинаково пугает и тревожит. Миф страшит тем, что возвращает меня к моменту рождения, к тропам, по которым я мог пройти, но не прошел; к тому, что могло бы произойти, но не произошло. Реальность пугает тем, что я вижу вокруг себя в этом мире, в строительстве которого я сам принимал участие, но, который почему-то стал таким сюрреальным…
Происхождение куска хлеба на моем столе, или умирающие от голода дети в Африке, или рвущиеся за тысячи километров авиационные бомбы… все это не более реально, чем следы, которые от них мгновенно исчезают, и в помойном ведре, и на экране телевизора.
— Во-вторых, потому, что гораздо мне легче обеспечить (вот еще одно отвратительное слово) “чистоту” мушиных лап, чем позволить ребенку совершенно бесконтрольно улететь из класса на спине мухи. Тем более, что у меня всегда есть возможность гордо предъявить свои знания относительно “шести лапок” и фасеточного зрения; в то время как путешествие к зеленым облакам… на спине у Мухи… Но, может быть, ему, все-таки, удастся это путешествие? И, если бы после возвращения мне удалось бы помочь ребенку рассказать о нем, было бы замечательно. Но ведь я непременно буду стремиться облечь его впечатления в практический результат (например, в текст, как итоговый продукт) хотя, истинной ценностью, на самом деле может являться само путешествие. Вот почему, прежде чем описывать путешествия и использовать их в высоко-педагогических целях, неплохо бы сначала помочь им состояться.
Нужно, что бы ребенок мог рассказать ученикам других школ о своей Мухе, об ее удивительных сияющих голубых глазах, или симпатичном курносом носе и… может быть, организовал команду исследователей для изучения образа жизни Мух, занесению их в Красную книгу…
Выйдя из чрева матери, ребенок тратит несколько месяцев, что бы снова войти с ней в контакт, выработать кодированный язык для общения с отцом и братьями, он хорошо осознает, что принадлежит совсем крошечной группе, строящей внутренние отношения, необходимые для ее развития и выживания. Потом, очень скоро, когда его помещают в детский сад, окружающая среда резко меняется: он находится среди десятков и сотен таких же “новичков” жизни; таких же нескладных, испуганных, неприспособленных к окружению, в котором все строится на нормировании отношений (особенно, если Мухи там полностью истреблены). Так продолжается далее и в школе, до тех пор, пока ребенок не подходит к рубежу, отмеченному печатью “взрослый” и, — гоп! — оказывается, что он должен уметь распутывать проблемы, касающиеся всей планеты: предполагается, что он способен не только охватить мысленным взором все пространство земного шара, но, и принять ответственность за свое поведение в планетарных масштабах, уметь уживаться со всеми населяющими этот шарик пассажирами, понимая, что все они связаны одной нитью и жизненно необходимы друг другу.
Но как преодолеть этот жизненный рубеж, границу между ребенком и взрослым, неприспособленностью и ответственностью? Конечно, по волшебству! По элементарному заклинанию! А как же иначе?… И потом все удивляются, что планета утопает в крови, саморазрушается во взаимных бойнях и коллективных самоубийствах!
Где ребенок может сегодня начать постепенно объединяться с другими, если не в школе?
Человек способен расширить круг, в котором он находится, до размеров планеты и, вместе с другими, приумножить объединяющие связи, переходя от семьи, рода, племени к все большим сообществам, стремясь к тому, что обозначают терминами “человечество” или “ноосфера”. Но этнические и национальные междоусобицы показывают, что воспроизводимые сегодня связи и отношения формируют лишь социальный суррогат, приносящий пользу одиночкам-маньякам или кучке аферистов.
Только в школе будущий гражданин человечества может научиться выстраивать коллективные средства, которые помогут людям снова, или, наконец, жить в мире. Вот почему так важно, чтобы круг, в котором находится ребенок, постепенно, но непрестанно расширялся, преодолевая рамки класса и урока, соединяясь с другими кругами и сферами, чтобы возникающие отношения и связи были взаимополезны и взаимовыгодны…, но, чтобы ребенок при этом чувствовал себя активной и свободной составной частью и реально был ею.
Нужно, чтобы ребенок мог, никому ничего не говоря,… раздавить Муху…
Возможности, расталкивая друг друга,устремлены в дествительность;
очередь бесконечна, надежда на то, что
каждый сможет принять однажды участие в реальности — ничтожны”.
Альбер Жакар “Изобрести человека”
Это сказано после открытия спирали ДНК, по поводу появления и усложнения жизни на Земле.
Где бы мы не находились, на рубеже Вселенной или… в нашем классе, строительство Жизни подчиняется этому закону. Самопостроение каждой личности продолжает зависеть от возможностей, в которых она эволюционирует… а, точнее, от комбинации этих возможностей, при которой любая случайность может оказаться значимой для реального развития личности. Поэтому, весь труд учителя над пространством становления личности ребенка должен сводиться к следующему: содействовать тому, чтобы среди многообразия возможностей нашлись хотя бы несколько возможностей, которые имели бы шанс быть полезными хотя бы одному ребенку, и, наоборот, чтобы каждому ребенку обязательно представился случай воспользоваться этими или другими возможностями.
Апрель 1996 года
Дорогие друзья!
Продолжается сбор средств на памятник и книгу Владислава Ивановича, ушедшего от нас 12 апреля. На сегодняшний день нам уже удалось собрать 143 тысячи. Администрация Дома престарелых в Шебекино обещала присматривать и ухаживать за памятником. Предполагается выгравировать на гранитной стелле портрет Владислава Ивановича и заказать горизонтальную плиту вместо цветника.
Книга пока на этапе сбора материалов. Мы собрали все статьи, схемы, видеолекции и тексты ВИРа, которые смогли найти, в одно место. Пока это рабочий архив, но планируем сделать публичную версию и открыть доступ для всех.
Те, кто хочет поучаствовать в софинансировании издания, могут сделать это через карту Сбербанка 5469 3800 3875 7349
