Я б на месте Татьяны Лариной…
Научить получать удовольствие – нет другой задачи у школьного литературоведения. И чтоб усилить это удовольствие от текста, разбираем его на слова – смотрим, как он там сделан, не забываем потом собрать обратно…
В советской школе литературу разбирали. Пересказывали сюжет, анализировали образы, подводили туда же идеологию. В постсоветской школе отказались от анализа, стали говорить о восприятии: «Что ты думаешь об этом?», «Нравится ли тебе?», «Что бы ты сделал на месте Татьяны Лариной?» И то, и другое — не про литературу.
Я был маленький, середина семидесятых, под Новый год вышла рязановская «Ирония судьбы», знакомая моей мамы, пришедшая в гости посмотреть, дала рецензию: «Ерунда, так в жизни не бывает». Я подумал: «А должно ли кино быть про то, что в жизни бывает?» Мне было одиннадцать лет, это было первое искусствоведческое размышление.
Другая знакомая, чуть позже, увидев в коридоре на стене репродукцию картины Петрова-Водкина «Купание красного коня», фыркнула: «Худосочный какой, не люблю таких мужчин». Это два примера восприятия искусства, как чего-то «жизненного».
«Жизненная линия», мне кажется, взяла верх в школе – это реакция на литературные анализы позднего социализма. Сейчас другие тренды образования: индивидуализация и личностно-ориентированность, — нам не надо анализа, фу! – давайте просто поговорим, нравится ли, хорошо ли он сделал и как бы ты поступил на месте Татьяны Лариной…
Уроки литературы становятся разговорами «о жизни»: о себе, о друзьях, о нравственности – о чем угодно, кроме литературы. Все равно что смотреть художественный фильм как документальный, картину – как фотографию. Тебе нравится? Нравится только то, что вписывается в привычную картину и соответствует здравому смыслу. А не вписывается? – Не люблю таких мужчин… очень худосошный.
Все плохо: и разбор, и разговор за жизнь, — что ж теперь? Вроде как – надо ставить хорошие вопросы и пытаться на них искать ответы, смотри Концепцию Лицея Ковчег. Но что такое «хороший вопрос» по литературе? «Хорошо ли он поступил?», «Что бы ты сделал на его месте?» – это не хорошие вопросы.
Хороший вопрос – о том, как сделан текст. Как автору удалось написать, чтоб мы плакали и смеялись? Слова что ли особые какие-то или?.. Это вопрос не о содержании – о форме: словах, звуках, языке. Не ЧТО? а КАК?
Текст волнует, если не волнует – то лучше его отложить, заставляет переживать, эффект присутствия, мурашки по коже, учащенный пульс и все прочие проявления беспокойства. Читаем и отмечаем места, где сердце чаще бьется, и вчитываемся потом, чтобы понять секрет, что тут не так, как это сделано.
Или, еще не читая текста, пытаемся сами написать на эту тему, потом сравниваем: Что отличает текст автора от нашего? Почему тот впечатляет, а наш – так себе?
Третий вариант: когда текст прочитан, попросить пересказать его своими словами, а потом сравнить и увидеть, что есть в словах автора особого.
Можно, прочитав, ответить на вопрос «О чем это? Это стихотворение? Рассказ?» Для того, чтобы потом, приглядевшись к форме, увидеть, это совсем не о том, а автор говорит вовсе не то, что показалось тебе.
Это четыре вариации, тема здесь такая – уметь видеть в литературном тексте странности и ненормальности — места, которые отличают его от обычного повествования. Взрослые литературоведы делают это запросто и без всяких приемов: смотрят на текст и видят эти трещинки и складки. С детьми это не проходит – учиться надо! Четыре приема, о которых тут речь – это подсказки, как научиться видеть особые места.
1. Читая, следить за биением своего сердца и пытаться понять, как автору удалось тронуть душу.
2. Прочитав, рассказать своими словами, чтобы увидеть потом, что слова автора другие.
3. Прочитав, сразу ответить, «о чем это» — а потом, приглядевшись к форме, увидеть и другой смысл.
4. Не читая еще, написать на ту же тему отсебятину
И еще ремарка, если мы говорим о «детском литературоведении»: разбирать или анализировать стоит только те тексты, которые действительно волнуют и производят впечатление. Что мы пытаемся понять? Как автор сумел околдовать нас, почему текст завораживает, как такое получилось? Как сделан этот текст? А если не околдовал и не заворожил – то лучше оставить его в стороне до времени.
Одна задача есть у детского литературоведения — научиться получать удовольствие от текста. И чтоб удовольствие было сильнее, разбираем текст по словам и звукам, потом – не забудьте! – собираем его назад; пытаемся при этом понять, как Автору из обычных буковок и слов удалось совершить это чудо: «как умеют эти руки эти звуки извлекать…»
