Обладатель Хрустального пеликана — 2019: детям нужны крылья, а не наказания

09.08.2020

0 10 7 minutes read

В наступающем 2020 году учителю русского языка и литературы Ларисе Арачашвили исполнится 30 лет. За ее плечами уже есть большой профессиональный результат. Победа на конкурсе «Учитель года России-2019».

Лариса Гивиевна представляла Волгоградскую область на финальных всероссийских испытаниях в Грозном. В результате жюри под председательством ректора МГУ Виктора Садовничего отдала главный приз конкурса — «Хрустального пеликана» именно ей. Поэтому в следующем году «Учитель года» состоится в Волгограде.

Лариса Арачашвили в своем кабинете с подарком от VOTUM

Интервью с Ларисой Гивиевной мы начали с поздравления в связи с новогодним подарком от губернатора Волгоградской области — Андрей Бочаров вручил ей сертификат на новую квартиру. Новоселье Лариса Гивиевна еще не отпраздновала — квартира на стадии достройки, но планирует, что в феврале-марте переезд состоится. Добираться до работы будет совсем просто — дом находится рядом со школой «Долина знаний», где она преподает.

— Конкурсные страсти улеглись, успели от него отдохнуть?

— Об отдыхе речь не идет. Если ты победитель конкурса, то много ездишь по стране. Поездок и встреч становится все больше, а нагрузка все растет. Поэтому нет, ничего не улеглось.

— А что касается «страстей» вокруг вас? Ведь не секрет, что в социальных сетях — обсуждали, критиковали, злословили. Задевало?

— Вообще никак не задевало. Если я буду все читать и реагировать на все, что про меня пишут… Например, что у меня есть богатый муж, который проплатил мне эту победу… А я вообще не замужем.

Когда мне дали квартиру, написали, что я сестра жены нашего губернатора. С момента, как начались мои победы, распространяются всякие разные слухи, на которые внимания не обращаю.

Единственное, что меня действительно задело — это обвинение в плагиате. Здесь речь идет не обо мне, как человеке, а моих профессиональных качествах, а это уже совсем другое. После конкурса я разговаривала с членами жюри нашей группы и спрашивала — почему я, а не та девочка?

В моем уроке не было ничего нового, какой-то великой инновации. Была эвристическая беседа, интересный подбор материала, и собственный интерес к этому материалу. Ну что хотите со мной делайте, я считаю это главным в любом уроке.

К сожалению, так часто бывает — учителя считают, что должны продемонстрировать какие-то инновационные методы, приемы, а, самое обидное, ими не пользуются в реальной педагогической деятельности.

Если ты не прожил новый метод и не обкатал его 500 раз, он не ляжет у тебя вот так вдруг в конкурсном уроке.

Например, я не умею проводить групповую работу в классе. Главное — понимать цель, для чего. Вот на конкурсном внеклассном мероприятии — там — да, у меня была групповая работа, она была оправдана, хорошо легла и сыграла свою роль.

— Во ФГОСе прописано, что современный учитель должен владеть цифровыми технологиями. Как у вас с этим?

— Не считаю, что презентации относятся к тем технологиям, про которые говорится в стандарте, хотя, конечно же, их использую. Активно пользуюсь специальными приложениями. Например, Kahoot или LearningApps.

У нас в шестом классе были уроки, когда я их учила делать ребят буктрейлер, мы потратили на это целый урок. Теперь я могу задать им такое домашнее задание, и они знают, как его сделать.

Перед Новым годом компания VOTUM подарила мне как победителю конкурса интерактивную систему мониторинга и оценки качества знаний. Уже опробовала сама, и очень хочу обкатать ее с ребятами до января. Придумала маленький тест, не серьезный, а веселый, связанный с новым годом. Думаю, будет интересно.

— На конкурсном уроке по пьесе Горького «На дне» вы разбирали с учениками что такое правда и ложь, истина и сострадание и где между ними грань. Вы показали картину Роба Гонзалеса, иллюстрирующую неоднозначность взглядов. А что у ребят лежало в конвертиках в качестве домашнего задания?

— Все задают этот вопрос! Там были тоже работы Роба Гонзалеса. Я показала только одну картину, а в конверте лежали другие. Предполагалось. что ребята дадут посмотреть эти картины родным и близким и, таким образом, поймут, что взгляды могут быть разными, а истина — одна. И что близкий человек — не равен нам.

— Какой самый главный урок вы вынесли из конкурса?

— Самое важное, что я поняла, — дети везде одинаковы. Когда мы поехали на конкурс в Чечню, были переживания по поводу учеников, все-таки это немножко другой менталитет. Но с ними оказалось очень комфортно работать. Если ты к детям с открытой душой и сердцем, то у тебя все получится. Вот и всё.

— А как их мотивировать к обучению? Как устанавливается связь, когда ты понимаешь, что ученик твой и его можно «брать голыми руками»?

— Ко мне приходили на практику студенты веселые, позитивные, интересные в личном общении. Потом они встали к доске давать урок — мне скучно, детям скучно, самим, кто дает урок, скучно.

Самая главная методика — сделай интересно! Неважно, кому ты даешь урок — тринадцатилетнему ребенку или семнадцатилетнему, ты должен преподать самый скучный материал интересно. А уж как ты это сделаешь, с помощью цифровых технологий или чего-то еще, все зависит от тебя самого.

Вот недавно мы с детьми проходили литературное направление «романтизм». Просто литературное направление разбирать — скука смертная. Я им вывела на экран картинку с Человеком-пауком. Они на меня посмотрели, как на дурочку. А я говорю: «Расскажите о его жизни. А теперь назовите качества его личности». Они стали говорить, что он смелый, одинокий, что он борется со злом, что у него в жизни была трагедия, что у него есть исключительные способности… Я говорю: «Супер. А теперь стираем с доски название „Человек-паук“ и пишем: типичный герой романтического произведения». Всё. Романтизм как литературное направление был придуман задолго до всех комиксов. Таким образом я показываю связь эпох. Пусть дети не поняли, что я с ними сделала, но они зато теперь точно знают, как выглядит типичный романтический герой. Запомнили намертво.

— Вы ведете уроки в параллелях с 7 по 10 класс. Выкладываетесь на каждом уроке или позволяете себе «отдохнуть» на какой-то теме?

— Отдыхать могу на русском языке — там нет такого накала. Сложно объяснять с эмоциями «жи-ши» или «корни с чередованием». На русском достаточно простой алгоритм: ты должен выучить правила, научиться их применять и закрепить. С литературой все сложнее.

Самые страшные дни для меня, когда идут подряд четыре-пять уроков литературы, и ты приходишь домой и просто падаешь.

Но когда снова на следующий день идешь по школе, и тебя с улыбкой встречают дети, и кто-то дарит конфетку, а кто-то говорит, что ты — самый любимый учитель, находишь в себе силы и резервы, о которых даже не подозревал.

Конечно, сейчас я хуже готовлюсь к урокам из-за победы в конкурсе, приглашений на разные мероприятия и тех же интервью, простите. Мне помогает то, что я уже преподавала в этих классах, кроме того у меня много наработок и я использую свои старые конспекты. Хотя обычно прописываю урок под каждый конкретный класс, но сейчас я физически не могу это делать.

Восемь подготовок русского языка и восемь литературы — это нереально, правда. Я люблю использовать на уроках актуальный материал, подбирать какие-то параллели в современной культуре, но аллюзии же меняются. Отсылки, которые даю к урокам двухгодичной, трехгодичной давности уже не срабатывают.

— А двойки ставите в журнал? За что?

— Ставлю, конечно. И много! Ставлю за невыполненное домашнее задание. Причем, я не даю возможность переписать и исправить двойку. Можно сделать подобную работу, поставлю оценку рядом.

Ребенок должен нести ответственность за свои поступки. Если вчера вечером, когда ты должен был готовиться к уроку, решил поиграть в компьютерную игру, почитать книжку, погонять мяч, значит, сделал осознанный выбор. Знал, что у тебя завтра будет проверочная работа. Вот и должен увидеть свой результат.

Мне кажется, у нас так много проблем, потому что учителя где-то перегибают в своей лояльности.

Если ребенок приходит ко мне в конце четверти и просит дать дополнительное задание, чтобы исправить оценку, я не дам. Если, конечно, он только не болел или уезжал на соревнования, а просто профилонил эту четверть. Смысл в дополнительном задании, если он не справился с основным? Я учу детей тому, что они работают не за циферки в журнале, а за знания в голове. Циферки я могу нарисовать какие угодно — мне не жалко. Но смысл в них? Это же оценка работы, и она должна быть объективной.

Если у родителя возникает вопрос, почему я ставлю двойку его ребенку, приглашаю родителя и ребенка, мы садимся втроем и обсуждаем.

И знаете, дети согласны с оценками, с их объективностью. Я показываю работу, которую писал ребенок, — вот так она выглядит, а так работа, выполненная на отлично. Я могу четко сказать, за что ребенок получил два и почему, и готова повысить оценку при условии, что ребенок с этой темой разберется, и даже не самостоятельно, а с моей помощью. У меня не было случаев, когда возникали конфликты с родителями по этому поводу, даже если они изначально были настроены агрессивно.

Понимаете, очень многие учителя говорят: «Ваш ребенок не выучил, потому что он дурак (не дай Бог так сказать!) или лентяй». Не так нужно разговаривать с родителями! Как они после этого будут к вам относиться? Я говорю родителю: «Ваш ребенок чудный, замечательный (они правда все чудные), со своими недостатками (понятное дело, все со своими недостатками). Давайте вместе — и вы, и я, поможем вашему ребенку повысить средний балл, «нужно усилить контроль за домашним заданием…» и так далее… Пусть у него в этой четверти «три», но мы поработаем, чтобы в следующей четверти было «четыре». То есть мы вместе ищем пути решения проблемы.

Мы, учителя, работаем в не очень комфортных условиях: большие классы, серьезная нагрузка, эмоциональное выгорание. Когда ты долго в таких условиях, то в какой-то момент перестаешь пропускать все через себя и перестаешь искать причину в себе самом. Ну нельзя давать уроки, когда ты сам выгорел. Очень много примеров, когда учитель не выдерживает тот ритм, в который сам себя загнал, и у него ученики становятся остолопами и бестолочами, а вот он молодец. Мне такая позиция непонятна. Дети действительно не хотят учиться. А наша цель — сделать так, чтобы они захотели. Ведь это мы их в класс позвали.

Я не думаю, что через десять лет смогу давать такие же уроки как сейчас. Знаете, у педагогов есть возможность взять академический отпуск продолжительностью один год. Я однозначно им воспользуюсь. Где-нибудь годик отсижусь, наполнюсь, а потом снова пойду в класс.

— Как вы относитесь к наказаниям?

— Очень неоднозначно. С одной стороны, наказание должно быть. С другой, оно должно быть осознанно ребенком. В какой-то момент ребенок перестает воспринимать наказание как наказание, для него это повод тебя ненавидеть. У меня есть мальчик гиперактивный, ему тяжело, да еще связался, как говорят, с «плохой компанией». Он совсем перестал что-либо делать на моих уроках. Я маму вызвала, говорю: «Давайте что-то вместе делать. Пусть каждый из нас предложит свои варианты исправления ситуации, мы это все запишем, потом каждый из нас вычеркнет, что его не устраивает, а потом все втроем подпишем».

Я предлагаю свои варианты, например, посадить мальчика на первую парту, буду контролировать его. Знаете, что ребенок написал? «Если я не буду выполнять, то мама отберет у меня телефон». «Если я не буду делать, вы позвоните маме». Он сам себя приговорил к постоянному наказанию. Это страшно — когда ребенок привык, что его только наказывают. Он ведь не про поощрение говорил, понимаете?

История с наказанием очень простая — ребенок считает, что когда он получил наказание, то вина испарилась, и можно снова повторить проступок. Он считает, что вину отработал наказанием. А это не так работает.

У меня наказания очень практичные — если ты бросил бумажку, то поднимаешь и выкидываешь ее. Я не замечания в дневник буду писать — ты просто исправь то, что сделал.

— Ваше педагогическое кредо — не лгать детям. Были ли у вас моменты, когда вам приходилось пусть не лгать, но умалчивать?

— Я всегда немножко лукавлю, когда говорю ребенку о его способностях. И всегда предлагаю лучший образ того, кем он может быть. Пусть мне скажут, что это скользкий момент. Но я вижу как это работает, потому что это — мотивационный маяк. Детям нужны крылья. А подарить их должны родители и учителя.