Волонтерство на карантине
Фото: патронажная служба «Милосердие»
Несмотря на частично снятые ограничения, о возвращении к обычной жизни руководители волонтерских организаций социального профиля говорят с большой осторожностью. И размышляют о том, как им жить дальше, если контакты с волонтерами по-прежнему будут опасны для подопечных.
Волонтерам запретили посещать социальные учреждения во время пандемии ради безопасности постояльцев. Люди, живущие в домах престарелых, ПНИ и интернатах, лишились живого общения.
«У нас еще не наступило «после» режима самоизоляции, интернаты в абсолютном большинстве регионов закрыты для посещения не только для волонтеров, но и для родственников, — говорит Елизавета Олескина, директор благотворительного фонда «Старость в радость». — Работа наших волонтеров практически полностью перешла в онлайн. Так мы проводим мастер-классы, музыкальные посиделки, экскурсии, поздравляем с праздниками. Только с сентября возобновляем отправку открыток к дням рождения. Все же вспышка в интернате — это достаточно страшно, и не дай бог занести инфекцию».
Волонтеры могут лишь доставить в интернаты только самое необходимое: лекарства, подгузники, средства гигиены и индивидуальной защиты. Но это бесконтактная доставка, повидаться с подопечными нельзя.
Полгода без работы
«С начала карантина социальное волонтерство в стране просто заморозилось, — рассказывает Юрий Белановский, руководитель добровольческого движения «Даниловцы». — Многие учреждения закрылись на карантин даже раньше объявления о всеобщей самоизоляции. Помощь людям «лицом к лицу» стала невозможной. Работа добровольцев была полностью блокирована, и уже полгода это продолжается».
Из 30 действующих групп добровольческого движения «Даниловцы» только две не закрывались на карантин.
«Очень активно работала группа помощи бездомным людям, — продолжает Белановский. — Ребята закупились средствами защиты по полной: костюмами, респираторами. И перестроили свою работу так, чтобы защитить жизнь и здоровье бездомных людей. Традиционную раздачу еды заменили уже фасованными готовыми блюдами. Работали на пределе своих возможностей. Так как кафе и рестораны быстрого питания были закрыты, в дни пандемии приходило более 200 человек, в обычное время их насчитывалось чуть больше сотни».
Практически беспрерывно работала группа, занимающаяся перепиской с заключенными. Только в самом начале пандемии они приостановили ненадолго свою деятельность, когда еще мало кто знал, как передается коронавирус, и были версии, что через бумагу можно также заразиться. Позже эти подозрения опровергли, и бумажные письма вновь стали возможными.
Чем помочь пожилым в изоляции
Среди категорий, которые остро нуждаются в помощи, — люди старшего возраста. Многие из них оказались запертыми в своих квартирах на время самоизоляции.
«В пандемию нагрузка на проекты православной службы «Милосердие» значительно увеличилась. Часто звонили с просьбами пожилые и одинокие люди. Наши добровольцы до сих пор бесконтактно доставляют продукты и средства гигиены тем, кто не может самостоятельно сходить в магазин. Сотрудники выезжали и к людям с подозрением на коронавирус», — говорит Алёна Давыдова, руководитель патронажной службы помощи «Милосердие».
Но запрос на помощь растет быстрее, чем число желающих сделать пожертвование, констатирует Елизавета Олескина. По ее наблюдениям, сегодня пожилые люди нуждаются в первую очередь в лекарствах, подгузниках, средствах индивидуальной защиты, а потом уже в волонтерах.
«До пандемии мы работали в 30 регионах, сейчас в той или иной форме сотрудничаем уже с учреждениями в 59 регионах. Думаю, что после пандемии мы сохраним дружбу уже как волонтеры со многими новыми знакомыми, начнем писать туда письма, куда сможем — поедем», — предполагает Олескина.
Ослабление ограничений
В отсутствии общего регламента для всех соцучреждений, право на постепенное снятие ограничений остается за руководством.
«Пока только московские пансионаты решились открыть посещение для волонтеров, и то на свежем воздухе, в масках, — рассказывает Елизавета Олескина. — И перед каждой встречей мы держим кулачки, только бы никто не заболел. В Ленинградской, Воронежской областях и в некоторых других регионах проводим концерты на территории интернатов, натянув две ленточки, обозначив двухметровую «полосу безопасности». В большинстве регионов вход на территорию интерната по-прежнему не допускается».
По мнению Юрия Белановского, прогулки на свежем ворездухе — редкая сегодня возможность для волонтеров увидеться с подопечными.
«Мы с пониманием относимся к ограничениям и принимаем эти правила, — говорит Белановский. — Если на момент прихода у волонтера нет температуры, есть маска, нет признаков заболевания, без тактильного контакта, можно общаться. В помещениях могут работать те, кто уже переболел. Допускаются волонтеры со справкой о наличии антител в организме».
Проблема в том, что в любой момент возможен «откат» в карантин, и это проблема для некоммерческих организаций.
«Волонтеры могут прийти один раз, а потом, например, позвонят от руководства учреждения и скажут: «Теперь принять не можем». Говорить о том, что сейчас идет возврат ко времени до коронавируса — нельзя. На мой взгляд, можно честно признаться, что до сих пор социальное волонтерство заморожено», — уверен Белановский.
Дети как исключение из правил
Не только волонтеры и пожилые люди до сих пор страдают от ограничительных мер. Например, детям с расстройствами аутистического спектра требуется постоянное присутствие специалистов для поддержания социальной коммуникации. Все подопечные, которые провели режим самоизоляции на даче в комфортных условиях на природе практически потеряли наработанные социальные навыки в отличие от тех, кто остался в городе. Теперь им приходится интенсивно наверстывать упущенное, отмечает Екатерина Мень, президент Центра проблем аутизма.
Он убеждена, что нельзя вводить ограничения в образовательных учреждениях и менять систему обучения на дистанционную. Эти меры в большинстве своем не обоснованы.
«Стереотипы и мифы, сложившиеся за эти месяцы, гораздо крепче научного взгляда. Роспротребнадзор рекомендует закрепить детей в классе, а учителя должны приходить к ним. Но уже доказано, что дети практически не распространяют COVID-19. С точки зрения науки, закреплять надо учителей, а дети должны перемещаться», — считает Екатерина Мень.
Она считает, что людям, которые отвечают за образовательную и социальную инклюзию детей с аутизмом, стоит обратить внимание на слова генсека ООН Антониу Гутерриша, что наши потери от ограничений в образовании будут в разы больше, чем от вируса.
Меры безопасности
Но там, где есть риск распространения заболевания среди взрослых, НКО соблюдают все ограничения и меры безопасности. Волонтеры и сотрудники организаций, работающие с людьми, проходят тщательный отбор и вынуждены жить по строгим правилам.
«Мы стремимся максимально обезопасить подопечных, сотрудников и волонтеров нашей службы, все они обеспечены средствами индивидуальной защиты и антисептиками. При этом мы стали отказывать в тех видах помощи, которые не являются жизненно необходимыми, — говорит Алёна Давыдова. — Сестры милосердия ухаживают только за тяжелобольными на дому и в других проектах службы «Милосердие», например, в Свято-Спиридоньевской богадельне, Службе помощи ВИЧ-инфицированным. Они работают с пациентом, используя СИЗ и воздерживаясь от посещения общественных мест».
Сотрудники патронажной службы, которая оказывает помощь тяжелобольным взрослым и детям на дому, постарались минимизировать свои контакты. Некоторые ради безопасности подопечных согласились пожить у них.
«Когда был пик заболеваемости, а информации об инфекции было не очень много, пугала прежде всего неопределенность, — объясняет руководитель патронажной службы «Милосердие». — Страшно было за тех сотрудников, которые находились в зоне риска, пожилым и людям с хроническими заболеваниями на время предложили отойти от работы. Но впоследствии чем больше узнавали об инфекции, тем легче становилось контролировать деятельность».
Несмотря на сложную ситуацию и риски для здоровья, в службу «Милосердие» приходили и предлагали помощь. Чаще всего таких волонтеров задействовали в автоволонтерстве: они доставляли еду, продукты, перевозили сотрудников.
«Любая кризисная ситуация, кроме страхов, рождает повышенное желание быть нужным тем, кто нуждается в помощи», — считает Алёна Давыдова.
Нет дел — нет волонтера
По мнению Юрия Белановского, для НКО, работа которых строится на волонтерской деятельности, главная задача — не растерять собранное сообщество.
«Волонтеры живут делами: нет дел — нет волонтера. Поэтому мы перестроили работу. Теперь больше внимания уделяем поддержке волонтерского сообщества. Нам важно удержать тех людей, которых мы собирали в течение 12 лет существования организации. Если не начнем работать осенью, то я прогнозирую начало распада этого волонтерского сообщества. Потому что люди без дела сидеть не могут и это свободное время они займут чем-то другим. Это, конечно, будет грустно».
Тем не менее, пока число желающих помогать только прибавляется. Как рассказал Юрий Белановский, ежемесячно сотни людей обращаются и предлагают волонтерскую помощь. Для «Даниловцев» это очень много. Однако практически каждому из этих людей руководство организации вместе со словами благодарности вынуждено отказывать, потому что работы в настоящее время нет.
«Чтобы эти отношения не были оборваны и инициатива не была зарублена на корню, новичков присоединяем к уже существующим командам. Даем возможность почувствовать, что они не одни. Люди в большинстве с пониманием относятся к существующим ограничениям и становятся в лист ожидания», — отмечает Белановский.
Режим повышенной готовности
Говоря о будущем волонтерства, руководители НКО с осторожностью рассуждают о возможности вернуться к той жизни, которая была до пандемии. Все понимают, что от эпидемиологической обстановки в стране зависит дальнейшая работа добровольцев.
«У нас до сих пор режим повышенной готовности, — говорит Алена Давыдова. — Если какой-то подопечный или сотрудник вдруг заразится, нужно быстро вычислить все контакты и обеспечить сдачу необходимых анализов. Поэтому, если что, сразу полная оборона».
Юрий Белановский не скрывает свой пессимистичный настрой: традиционно в холодное время года и без коронавируса объявляли карантин в интернатах, ПНИ и домах престарелых.
«Сейчас наступает сезон, когда и раньше многие учреждения закрывались на две-четыре недели из-за гриппа, ветрянки и т.д., — продолжает Белановский. — Если все ограничения будут отменены, мы получим, что в каком-то интернате заболел сотрудник, где-то — подопечный. В итоге учреждения будут с большей периодичностью закрываться, чем раньше. На нормальный режим работы мы выйдем не скоро. Если окажется, что я не прав, то буду рад, что ошибался”.
Неопределенность не дает возможности строить планы и создавать новые проекты. НКО пока не спешат говорить о своей работе в будущем времени. «Одно мы знаем точно: мы своих бабушек и дедушек не оставим, — обещает Елизавета Олескина. — Мы знаем, насколько им важно не только спастись от коронавируса, но и общаться, узнавать новое, заниматься творчеством, чувствовать себя востребованными. Будем привлекать все силы к реабилитации после изоляции и после эпидемии (ведь еще неизвестно, что сказалось на пожилых людях хуже, вирус или ограничительные меры ради борьбы с ним). Обращаем внимание не только на тех, кто болел, а и на тех, кто, например, начинал постепенно ходить с ходунками, а в суматохе карантина снова слег… Работы хватит, и эпидемия продолжает ее усложнять».
